Адвокат Булатова: и в пургу, и в дождь

Анна Васильевна Булатова – адвокат, обслуживающий, если можно так выразиться, северные районы: Усть-Янский, Томпонский, Аллаиховский, Абыйский. К своим подзащитным, на следственные действия, преодолевая десятки километров, защитник добирается по тундре, переправляется через реки и озера.
«Работать адвокатом в северных районах не так-то просто. У нас бывают выездные судебные заседания; постоянно езжу со следственными органами и в пургу, и в дождь, - рассказывает адвокат Булатова. - Я веду все дела, в том числе устанавливаю национальность. Это сейчас крайне актуальная тема среди коренных малочисленных народов Севера. Когда пришла в адвокатуру, мне было сложно работать с Уголовным кодексом. Обычно в адвокаты приходят бывшие следователи, прокуроры, а я пришла - с другого мира. В моей профессиональной деятельности есть оправдательные приговоры по статье «мошенничество», есть немало переквалификаций. К примеру, в прошлом году была переквалификация из статьи «убийство» на «причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью».
Наш разговор с адвокатом Анной Васильевной Булатовой оказался совсем не таким, каким он планировался изначально. Не было дежурных вопросов, как давно вы в профессии и что для вас работа. Вся нить разговора пошла, так сказать, не по плану. Анна Васильевна рассказала, что ее становление как юриста происходило с глубоко личными событиями.


«МНЕ НРАВИТСЯ ДУХ СВОБОДЫ»
- Я родом из Усть-Янского улуса, из семьи кочевников-оленеводов. Выросла в тундре, в кочевье. И, знаете, я жутко ненавидела школу.
- Почему это?
- У меня было какое-то неприятие школы, я вообще не хотела учиться. Мне нравится дух свободы. Трудовой стаж у меня исчисляется после 8 класса, тогда я была помощницей чум-работницы. После окончания школы мне предложили поехать учиться в Ленинград в университет имени Герцена на учителя, но я отказалась, потому что чувствовала, что профессия учителя не мое призвание. Окончила сельскохозяйственный техникум, где познакомилась со своим будущим мужем. В 1986 году вернулась в родные места, а на следующий год вышла замуж. Так я стала Булатовой. Один за другим у меня родились три сына.
На дворе были 1990-е годы… Начал разваливаться Депутатский ГОК. Помню, в поселке произошла крупная авария на котельной, поселок стал замерзать. И в это время я пошла в Центр занятости населения Усть-Янского улуса вставать на учет, как безработная. Было темно, стояла пурга, я кое-как дошла до Центра занятости, где меня встретила возле печки-буржуйки руководитель Надежда Александровна Колесникова. Во время разговора она обмолвилась, мол, ей срочно нужно выезжать в командировку в Якутск, а оставить вместо себя некого. Работа не пыльная – отмечать тех, кто встает на учет по безработице, а кому надо, выдавать трудовые книжки, хранившиеся в сейфе. Не раздумывая, я согласилась. Там же я начала осваивать компьютер, в общем, работа мне понравилась, и позже меня взяли специалистом. Спустя год Надежда Александровна мне говорит: «Я скоро уеду, а ты местная, должна работать, поступай на юридический факультет».
- И вы поступили на юрфак?
- В 1999 году я поступила в Академию труда и социальных отношений в Якутск. В 2001 году Надежда Александровна уехала к себе на родину в Донецк, оставив меня в качестве и.о директора Центра занятости населения улуса. А спустя некоторое время меня утвердили директором организации.
В 2006 году я окончила Академию труда и социальных отношений, получив специальность юриста. Спустя три года, в 2009 году, получила статус адвоката. В эти же годы я была избрана депутатом первого созыва Усть-Янского Совета депутатов. Однажды наш глава улуса Георгий Николаевич Федоров предложил мне, мол, нужен общественный помощник Уполномоченного по правам человека республики. Сказал прямым текстом: «Анна, пиши заявление, ты подходишь по всем требованиям». Деваться было некуда, я написала заявление и стала помощницей Федоры Николаевны Захаровой, которая в те годы была омбудсменом. Интересное время было, хоть и трудное. Мне, как юристу, приходилось много работать по сокращению, ликвидации предприятий, было много работы с безработными, плюс еще общественная нагрузка. Затем я ушла работать в администрацию улуса специалистом по работе с населением. Решала все юридические проблемы: составляла гражданские иски, представляла в суде, занималась арбитражными делами.
АРНОЛЬД
- Во время работы в администрации я сломала ногу и угодила в больницу. На одном этаже с травматологией находилось отделение хирургии. Помню, в один из дней стоял шум, гам, все бегали туда-сюда. Оказалось, что на шахте грузовой автомобиль наехал на двух людей: один скончался, второго в тяжелом состоянии привезли в больницу. Этим пациентом оказался мой одноклассник Андрей Рожин. Когда я стала более сносно ходить на костылях, я пришла в палату к Андрею. Он лежал весь перевязанный, в гипсе, у него был сломан позвоночник, мог шевелить только глазами. И он мне сказал: «Аня, я, может, уже и не встану на ноги. У меня есть сын, который сейчас находится в детском отделении больницы. Если можешь, забери его к себе. Я деньгами буду помогать».
- И? Что было дальше?
- Я познакомилась с мальчиком. Ему было четыре года. Щупленький, маленький, хрупкий.... Как я могла его там оставить? Я вернулась из больницы с костылями и… с ребенком.
- Как ваши родные отреагировали?
- Хорошо! Никто не был против. Арнольду сейчас 23 года. Это мой четвертый сын.
- А где его отец?
- Арнольд прожил вместе с нами семь лет, после под опеку забрала его старшая сестра. Но мы часто видимся, он называет меня мамой. Его отец Андрей после больницы попал в дом престарелых и инвалидов, где и скончался. Но это еще не все…
ШУРОЧКА
- В детском отделении больницы мне рассказали про девочку-подростка Шуру Горохову, в деле которой никто не мог разобраться. В ее документах был полный беспорядок. Ее биологическая мать была лишена родительских прав, отцом был уроженец Казахстана. Позже я выяснила, что ее удочеряли, но это удочерение было незаконным. Удочерившая ее мать на глазах Шуры убила дедушку, после чего была осуждена. Шура осталась с удочерившим ее отцом. Но этот мужчина повторно женился и мачеха не нашла общего языка с девочкой, поэтому Шура оказалась в детском отделении больницы. Когда я разбиралась с ее делом, за это время очень привыкла к ней и оформила опеку уже над ней.
- Шура стала вашим пятым ребенком…
- Да. На тот момент моей Шуре исполнилось 13 лет. Когда я разбиралась в ее деле, во всех этих бумагах, я прошла большую школу: и жизненную, и как юриста. А сколько жалоб я написала – не перечесть. К нам с Шурой сколько раз наведывалась полиция, ПДН, школа. Все эти надзирающие органы только осложняли жизнь, чем помогали. «Шура прогуляла школу», «Шура не пришла»… Моего ребенка все кругом тюкали, и однажды я не стерпела. Помню, было родительское собрание, причем, проходило оно в негативном контексте. И тут спросили: «Кто из родителей хочет выступить?» Я вышла к трибуне и начала говорить, что ответственность за поведение, успеваемость, жизнь ребенка несут не только родители, но и школа. Сказала, что в школе угнетают, а не поддерживают детей. От моих слов все замерли.
Каждый год я возила Шуру лечиться, отправляла отдыхать в детские лагери, она участвовала в эстрадном конкурсе «Полярная звезда» и была приглашена на Президентскую елку. Но это еще не все. Впереди еще были испытания с Шурой.
ПОЕЗДКА В ДАЛЕКИЙ КАЗАХСТАН
- При рождении у Шуры была фамилия Конопянова, после удочерения она стала Гороховой. Я нашла ее биологического отца, проживавшего в Казахстане, подала его в розыск. Его звали Ермек. Отыскала его телефон, позвонила в Алматы, объяснила ситуацию, сказав, что он должен написать отказ, чтобы Шура по достижению 18 лет могла претендовать на жилье от государства. Про Шуру он ничего не знал, говоря, что у него есть дочь Консулу. Я продиктовала ему, какие документы нужно заполнить и отправить, но прошел год – ни слуху, ни духу. И что мне оставалось делать? Вместе с мамой, которой на тот момент было 80 лет, мы поехали в Алматы.
При прибытии в Алматы я приехала к Ермеку домой, где он был зарегистрирован, но оказалось, что по указанному адресу он не проживает, а пасет баранов в ауле на границе с Узбекистаном. Работал там чабаном. Кое-как мне удалось его найти, преодолев десятки километров. Когда встретилась с Ермеком, он рассказал, что в 1993 году уехал из Якутии и ничего не знает про Шуру. Он написал отказ, его свидетельские показания мы заверили через нотариуса. Таким образом, мы «освободились» от биологического отца через суд. Я долго «воевала» за Шуру, и таким образом происходило мое становление как юриста.
Все мои дети состоялись в своих специальностях. Мой старший сын Василий занимается кинопроизводством, пишет сценарии. У него двое детей. Второй сын Сергей айтишник, третий сын Алексей - повар. Арнольд живет с сестрой, у них есть собственный магазин. Шура замужем за композитором, аранжировщиком Моисеем Кобяковым. У них четверо детей, двое из которых учатся в Высшей школе музыки.

Смотрите фотогалерею в папке Медиа по данной ССЫЛКЕ
. Пресс-служба Адвокатской палаты по Республики Саха (Якутия)